Все теряют интерес и мотивацию с возрастом, кто-то раньше, кто-то позже. Не все провозглашают: "Раз Сам Я потерял интерес, значит, это никому не нужно!"
Мне кажется с Фаби не стоит торопиться, "потерявший мотивацию" Фабиано весь год отчаянно боролся за путевку в ТП с Арджуном, в декабря вскочил на подножку ,победив в паре сильных швейцарок, ну и разумеется наступила некоторая аппатия и расслабленность, уверен Каруана еще себя покажет!
Может пошел по пути Непо? Невзрачное выступление в обычных турнирах ,с целью аккамулировать энергию на главный старт сезона, в этом контексте я рад,что Ян не попал в фестивальный тур, само отвлечение на который отняло бы у него много сил и нервов, есть возможность нацелиться на КМ и БШ.
Я вообще не понимаю, откуда взялась идея, что Каруана потерял интерес и мотивацию. Неудачное выступление в отдельно взятом турнире не может быть основанием для каких бы то ни было выводов.
Ян не отобрался в первый из турниров Большого Шлема.
То есть будут отборы к каждому турниру? И Федосеев с Сирдаровым ,очевидно в них могут не попасть? Тогда получается,что фактический в розыгрыше условного титула( не важно как он будет называться) участвуют всего 8 шахматистов и все без отбора? Поправьте,где я не прав, я действительно не знал о том,что отбор будет к каждому турниру. ИМХО, если Вы проводите серию турниров, где победитель определяется по совокупности результатов, то очевидно,что отбор в серию должен проходить в полном объеме, до начала основных соревнований и все участники должны иметь равный доступ во все турниры, иначе о каком спортивном принципе вообще может идти речь?
Ну если даже эта "кость" явно не полноценна, для Федосеева и Сирдарова это всего лишь подачка, разовый вход в клуб избранных, то все еще смешнее ,чем я думал.
Если бы не шахматы, я, скорее всего, пошёл бы в науку — квантовая физика особенно меня привлекает. Не уверен, добился бы успеха, но интерес был искренним.
— Каким вы хотели бы остаться в памяти людей?
— Я не особенно думаю об этом. Конечно, приятно, когда тебя помнят, особенно за вклад в шахматы. Но я не стремлюсь оставить какое-то наследие ради самого наследия. Если люди будут вспоминать мои партии или то, как я играл — отлично. Но для меня важнее честно делать свою работу, расти как игрок, оставаться преданным игре. Шахматы — это то, чем я действительно увлечён. Победы, турниры — всё это важно, но в итоге остаётся то, что ты сам вынес из этого пути. Думаю, если я смогу быть доволен тем, как прожил шахматную карьеру, этого будет достаточно.
Меня зовут Фабиано Каруана. Я шахматист, гроссмейстер.
Я родился в США, в Майами, штат Флорида, но уже десятилетиями путешествую по всему миру — такая у меня жизнь в шахматах.
Я начал играть в шахматы очень рано — мне было около пяти лет. Конечно, трудно точно сказать, в какой момент это становится чем-то серьёзным, потому что для многих детей это просто хобби. А иногда это перерастает в профессиональную карьеру — как получилось у меня.
Мои родители всегда меня поддерживали. Мой отец любил шахматы, но терпеть не мог проигрывать — и именно поэтому не особо любил играть. Мы играли, когда я был совсем маленьким, но как только я начал показывать успехи, он больше не хотел со мной садиться за доску.
Точно не помню, когда именно мы прекратили играть, но прогресс у меня пошёл довольно быстро. Уже в возрасте семи-восьми лет я достиг уровня взрослого шахматиста — по крайней мере, по американским меркам. Моя мама меня тоже поддерживала, хотя сама шахматами особенно не интересовалась.
Одно из первых моих ярких воспоминаний — это как я играл в школе в Нью-Йорке. Один из сотрудников школы сказал родителям, что, может быть, стоит отдать меня в шахматный кружок — как хобби. Никто тогда не знал, к чему это приведёт.
Но мой первый тренер заметил во мне некий природный талант. В пять лет сложно точно судить, но он увидел что-то особенное. С тех пор мой отец стал активно меня поддерживать — без него я вряд ли бы добился того, чего добился.
Помню, как я впервые победил гроссмейстера — его звали Александр Войткевич. Мне тогда было десять лет. На самом деле он был сильнее меня, и я не должен был его побеждать. Но каким-то образом я выиграл ту партию. Возможно, это был рекорд в США — самое раннее поражение гроссмейстера от ребёнка. Конечно, я тогда был ещё очень далёк от уровня гроссмейстера, но в отдельных партиях случаются всплески. Это было большим достижением, и я тогда был в полном удивлении.
Эта победа привлекла внимание. У меня остались воспоминания о фотосессии в парке Вашингтон-Сквер в Нью-Йорке — знаменитом месте, где играли уличные шахматисты. Там снимали сцены из известного фильма «В поисках Бобби Фишера». Для меня этот парк стал особым местом. Я много раз играл там в детстве, и однажды мы устроили там съёмку.
Помню, тогда шёл дождь, а я был ребёнком — и совершенно не хотел сниматься. Было трудно фотографироваться под дождём.
Для меня титул гроссмейстера был первой настоящей целью. Некоторые цели достигаются как бы естественно, сами собой. А к другим приходится долго стремиться.
Я гонялся за гроссмейстерскими нормами несколько лет — особенно с 2006 по 2007 год. Добился цели в 2007-м, но уже в 2006-м чувствовал, что близок.
К тому моменту я уже стал международным мастером — это была предыдущая ступень. Но гроссмейстер — это совсем другой уровень. И тогда я уже понимал, что готов сделать этот шаг.
В Дос-Эрманас в Испании я играл против некоторых тогдашних и будущих топ-гроссмейстеров — таких как Мигель Ильескас и Иван Чепаринов. И я смог с ними сыграть вничью.
Для меня это был знак — тогда и особенно сейчас, когда я оглядываюсь назад: я уже перестал быть просто ребёнком.
Я мог играть на равных со взрослыми, сильными шахматистами. В каком-то смысле, я уже дорос до этого уровня. И на следующий год я выполнил последнюю гроссмейстерскую норму.
Финальная партия, где я это сделал, не была особо яркой — ничья за 11 минут. Во многом это ощущалось как анти-кульминация.
Я бы сказал, что решающим всё-таки стал предыдущий раунд. Технически он не был «клинчером», но именно тогда я уже понял: я на нужном уровне, и в какой-то момент обязательно добьюсь цели.
Наверное, я уже играл немного сильнее, чем просто минимальный уровень гроссмейстера.
Помню, это был турнир, ещё за год до титула. Я всё ещё был ребёнком, и это был для меня очень важный момент.
Я выиграл турнир в Влиссингене, в Нидерландах — кажется, в сентябре 2007 года. В последнем туре я играл с шахматистом, который всего несколькими годами ранее был чемпионом мира — Рустамом Касымджановым.
Позже он стал моим тренером на многие годы. В 2004 году он стал чемпионом мира по версии ФИДЕ, так что это был действительно игрок мирового класса.
Я защищался 80 ходов, просто стараясь удержать ничью. И я знал: если сделаю ничью — выиграю турнир. Так и вышло.
На тот момент я уже был довольно опытным и объективно сильным игроком. Но это была моя первая крупная победа на взрослом уровне.
Когда я выполнил последнюю норму, получил титул гроссмейстера и рейтинг, мой прогресс резко пошёл вверх — но не надолго.
В 2008 году у меня начался спад — сложный период, когда я потерял много рейтинга.
Я упал с 2640 — и, честно говоря, это был немного завышенный рейтинг для меня в тот момент. Я развивался слишком быстро, и затем опустился до 2620.
Но я смог восстановиться. Помню, мой тренер тогда говорил, что я поставил себе слишком высокие цели.
Ты говоришь о самых амбициозных вещах, но должен сначала адаптироваться к текущему уровню.
Наверное, это был для меня адаптационный период: сначала быстрый подъём, потом стабилизация рейтинга, затем небольшое снижение.
Так что да — это были взлёты и падения.
Помню, в 2009 году был ещё один сложный этап. Я снова потерял рейтинг. А когда ты подросток — тогда я всё ещё был очень юным — любое поражение кажется концом света.
Со временем понимаешь, что это не так. Это просто часть пути.
Но каждый раз, когда теряешь рейтинг, тебе кажется, что ты больше не умеешь играть в шахматы, что, может, это вообще не твоё.
Так что 2009 год был непростым.
Не думаю, что в то время меня уже считали одним из лучших игроков мира. Но, к счастью, я получил важный опыт, играя в супертурнирах.
В том же 2009 году я участвовал в традиционном турнире в Биле, Швейцария — по сути, это был мой первый настоящий супертурнир.
Я играл с сильнейшими шахматистами мира — такими как Борис Гельфанд и Александр Морозевич, участниками чемпионатов мира.
Это было совсем непросто. Кажется, я занял последнее место — 4 очка из 10 возможных.
Но даже в том турнире я всё же сумел выиграть одну партию — у сильнейшего игрока, Александра Морозевича. Думаю, это был неплохой результат.
Я не воспринимал своё последнее место как что-то негативное — всё-таки это был мой первый супертурнир.
В 2010 году формат турнира изменили, и теперь в нём участвовали только молодые шахматисты. Один из них — Максим Вашье-Лаграв.
Я победил его в последнем туре и выиграл турнир. Это был турнир с участием трёх человек — кажется, ещё играл Нгуен Нгок Труонгшон.
Формат был немного запутанным, я уже не помню всех деталей, но в итоге я победил.
Это было круто — выиграть у одних из самых перспективных игроков моего поколения.
Я начал чувствовать, что подбираюсь к вершине, что уже приближаюсь к уровню элиты мировых шахмат.
В 2012 году я выиграл четыре партии, проиграл одну и остальные свёл вничью.
В итоге я поделил второе место с Магнусом и, если не ошибаюсь, с ещё одним игроком — возможно, это был Раджабов. Да, похоже на правду.
Победителем тогда стал Левон Аронян.
Но на тот момент я ещё не думал, что могу реально выиграть супертурнир.
Это был один из сильнейших турниров того времени: играл Магнус, Виши Ананд, который тогда был чемпионом мира, Владимир Крамник — тоже бывший чемпион.
И всё же я поделил второе место с Магнусом, который уже тогда, скорее всего, был либо лучшим, либо как минимум в тройке сильнейших игроков мира.
Мой рейтинг поднялся в зону высоких 2700, и вскоре после этого я вошёл в топ-5 мирового рейтинга.
Вот тогда я действительно начал верить, что могу соревноваться на самом высоком уровне и выигрывать супертурниры.
2012 год стал годом прорыва — я начал побеждать в некоторых супертурнирах.
Я выиграл турнир в Дортмунде — это был традиционный супертурнир, с очень долгой историей.
А затем поделил первое место с Магнусом в Гран-слэме, но проиграл ему в плей-оффе. Кажется, это был последний год, когда этот турнир проводился.
Тем не менее, сам факт, что я поделил первое место с Магнусом, и показал перформанс где-то на уровне 2890, — это было огромное достижение.
Один из лучших турниров в моей карьере.
— Сколько, как вы думаете, времени нужно, чтобы войти в топ-10 мира?
— Это не так просто предсказать. Много взлётов и падений.
Но я надеюсь, что это произойдёт скоро, и что в будущем я продолжу развиваться как игрок.
В общем, 2012 год стал тем моментом, когда я действительно начал чувствовать, что могу играть на этом уровне и показать миру, на что способен.
С тех пор, честно говоря, у меня не было откатов назад.
Я стал настолько сосредоточенным, что даже не чувствовал, что ещё только приближаюсь к вершине. С 2012 года и дальше — я ощущал себя как игрок элитного уровня.
У меня тогда была очень чёткая цель — достичь рейтинга 2810.
Я не знаю, почему именно эта цифра казалась особенной, но для многих, кто мечтает стать топ-гроссмейстером, 2810 — это что-то вроде рубежа мечты.
Я помню, как говорил с отцом: «Как ты думаешь, как мне дойти до 2810?»
Я не знал, как точно к этому подойти стратегически, но это точно была моя цель.
И в 2014 году я, наконец, достиг своей цели.
Я сыграл одну из своих любимых партий против Руслана Пономарёва — бывшего чемпиона мира.
По-моему, он был самым молодым чемпионом мира в истории.
Может быть, сейчас Гукеш побил его рекорд, но, кажется, они где-то рядом — оба стали чемпионами примерно в 18 лет.
Я победил Пономарёва очень красивой комбинацией в конце партии —
в комбинации с шахами, где я отдал все свои фигуры, кроме одной.
И та единственная фигура давала решающий шах.
Это одна из моих самых любимых побед.
В этом турнире я набрал рейтинг 2810.
А всего через несколько месяцев я достиг 2844 — это был третий по величине рейтинг в истории шахмат.
Выше были только Магнус Карлсен и Гарри Каспаров.
И, честно говоря, даже сейчас мы всё ещё остаёмся в этом порядке.
Никто не пробил отметку 2850 с тех пор, и, скорее всего, не пробьёт в ближайшем будущем.
У Магнуса сейчас где-то около 2830.
Конечно, со временем мы все немного потеряли в рейтинге,
но это был своего рода золотой период высоких рейтингов.
Так что у меня осталось много приятных воспоминаний с тех лет.
2014 год был для меня особенным —
не только потому, что я был в числе лучших,
но и потому, что впервые почувствовал: может быть, я даже опережаю остальных...
Может быть, я мог бы стать первым.
Хотя, конечно, Магнус всегда был рядом.
И это оказалось слишком трудной задачей — обойти его.
Но 2014 — это один из по-настоящему особенных лет в моей карьере.
— Поздравляем, гроссмейстер Фабиано Каруана! Вы только что выиграли самый сильный шахматный турнир в истории!
— Спасибо. Вы поедете в Диснейленд?
— Нет, не думаю. Но я очень счастлив.
— Есть ли какие-нибудь планы на призовые деньги?
— Не особенно.
Я бы сказал, что следующий большой шаг в моей карьере произошёл в 2018 году —
на турнире претендентов, который проходил в Берлине
Этот турнир проводится раз в два года.
И только победитель получает право сыграть матч за звание чемпиона мира.
Попасть туда — уже очень сложно. А выиграть — ещё труднее.
Это считается, пожалуй, самым престижным достижением после звания чемпиона мира.
Каждый шахматист мечтает об этом.
Если вы поговорите с любым игроком, будь то элита или даже кто-то уровнем пониже,
все мечтают когда-нибудь сыграть матч за мировую корону.
И турнир претендентов — это путь к этой мечте.
Победа в финале претендентов 2018 года — одно из моих самых дорогих воспоминаний.
Потому что она означала, что я квалифицировался на матч за мировую корону.
Ты можешь надеяться, думать, что у тебя есть шанс...
но до конца не знаешь, получится ли.
В истории были выдающиеся игроки, которым так и не удалось выиграть турнир претендентов,
и всё же они остались великими шахматистами.
Проблема с матчем на первенство мира — в том, что это очень специфическая цель.Ты должен быть в лучшей форме именно в нужное время.Ты можешь играть отлично весь год,а потом потерять форму на пару недель — и всё,шанс упущен.
В 2016 году я был очень близко.Мне нужно было выиграть в последнем туре турнира претендентов —и я не справился.В итоге претендентом стал Сергей Карякин.Он играл матч с Карлсеном,проиграл, и Магнус сохранил титул ещё минимум на два года.
Следующий турнир (в 2018 году) был, наверное, одним из самых уравновешенных.Там невозможно было заранее сказать, кто сильнейший.Карякин был прежним победителем претендентов,безусловно, одним из лучших игроков мира.Левон Аронян — один из четырёх шахматистов с наивысшим рейтингом в истории.Он всегда был элитным игроком.Также участвовали те, кто находился на пике формы:Шахрияр Мамедьяров — в блестящей форме,Уесли Со — тоже на своём пике.Это был очень равный и напряжённый турнир.
И я очень хорошо помню момент,когда впервые почувствовал, что могу выиграть.Это было уже в 4-м туре.Я играл против Владимира Крамника —бывшего чемпиона мира,который в 2000 году победил Гарри Каспарова.
До этого момента я выступал хорошо:выиграл свою первую партию,затем добился ещё двух побед.Отличное начало.Такой старт — всегда большое подспорье.Крамник тоже шёл очень сильновыиграл две из трёх партий и лидировал.И вот он играл против меня.Эта партия, наверное, была самой драматичной в моей жизни —по своей длине,по ходу борьбы,по напряжению,и по значению — ведь это был решающий турнир.
Это была не финальная партия,но по своей важности — практически как финал.Мы оба боролись за лидерство.И сначала я полностью переиграл его —уничтожил в дебюте.Но потом начал терять время на ходах и разбазарил всё своё преимущество.Игра стала не просто равной —в какой-то момент Крамник перехватил инициативуи объективно стоял на выигрыш.У него было огромное преимущество по времени.
Нельзя сказать, что у него был мат два хода,но это был почти выигранный эндшпиль — настолько всё было ясно.Он был близок к победе, и я это понимал.
И тогда я придумал отчаянный трюк.Просто тёмный, рискованный ход —у меня не было никаких реальных шансов,и я решил: или сейчас, или никогда.Он имел несколько возможных продолжений,и два из трёх приводили к победе,но не в совершенно очевидном смысле.
Был ещё один вариант, который выглядел очень заманчиво,и, к его сожалению, он выбрал именно его.Это была долгая, сложная комбинация,но в её конце я нанёс неожиданный ответ,и игра резко изменилась:я уже не проигрывал.Правда, и не выигрывал.
С этого момента я, скорее всего, спас партию. Но он продолжал бороться.И это переросло во вторую фазу —где уже и я начал ощущать, что у меня появились шансы на победу.Но одновременно я понимал,
что не должен перегнуть и проиграть всё снова.
И он начал понемногу идти на необходимые риски, а я, в свою очередь, шёл на более серьёзные. В какой-то момент он допустил неточность и затем — критическую ошибку. В этой второй проблемной фазе я смог перевернуть партию и выиграл её.
Это была, наверное, шестичасовая игра — одна из самых тяжёлых и значимых в контексте турнира. Она сделала меня ранним лидером соревнования, а он, по сути, потерял свои шансы на успех.
Но это была всего лишь четвёртая стадия турнира. Хотя я и стал лидером, а в седьмой фазе считался явным фаворитом на победу, всё ещё оставалось очень напряжённым. В 12-м туре я проиграл важную партию сопернику, который отставал от меня всего на одно очко.
Это снова был Сергей Карякин. Он сравнял счёт, и это стало серьёзным ударом. Если бы я выиграл эту партию, я бы уже практически считал турнир своим. Но после поражения фаворитом стал он, и всё решалось в последних двух турах. Это был следующий критический момент турнира.
В 13-м туре состоялась очень запоминающаяся, снова тяжёлая партия. Я думаю, именно она во многом определила мою победу в турнире. Конечно, это был длинный путь — 14 туров, масса факторов, но именно в той партии многое решилось. Если смотреть в ретроспективе, она была ключевой.
Позже я играл против Магнуса в матче на первенство мира в 2018 году. Это был матч из 12 партий. Все они закончились вничью, что довольно необычно — никто не смог одержать победу. Были моменты, когда, будь чуть больше удачи на моей стороне — например, в партиях 6 и особенно 8-й — я мог бы победить. Но и у него были шансы, в частности в первой партии.
Мы оба упустили возможности. Итог — 12 ничьих. И потом был тай-брейк, где он выиграл. Он был фаворитом в быстрых контролях, и оправдал этот статус. Я считал, что у меня есть шанс, но реализовать его не удалось.
После проигранного матча всё, что остаётся, — это попробовать снова, пройти весь путь через турнир претендентов. Я снова участвовал в нём в 2020 году.
Тот турнир оказался особенным — его пришлось разделить на части из-за пандемии. Обычно цикл длится два года, но COVID-19 серьёзно всё изменил. Многое стало нестабильным. Только последний турнир претендентов снова прошёл как нормальное соревнование.
Период с 2020 по 2022 был странным — и не только для мира, но и для шахматистов. С одной стороны, шахматы стали даже популярнее после пандемии. Мы часто вспоминаем 2020 год как поворотный момент — интерес к шахматам резко возрос, и он продолжал расти.
Одним из заметных изменений было моё присоединение к Team Liquid. Это было важное событие — шахматы начали пересекаться с киберспортом, появилось новое пересечение аудиторий и форматов.
Но при всём этом одна константа в моей жизни не изменилась: я продолжаю стремиться квалифицироваться к следующему матчу за звание чемпиона мира. Я много работал в прошлом году, стал первым квалифицированным участником турнира претендентов, и теперь присоединюсь к семи другим.
Остальные семь участников будут определены в 2025 году, и мы сыграем совсем скоро. Турнир займёт около трёх недель, и в его конце один игрок получит право сыграть матч за мировую корону.
Это всегда особое чувство: за три недели судьба одного игрока может кардинально измениться, а для остальных семи это будет большое разочарование. Такая реальность турнира претендентов — жесткая, но мотивирующая. Нужно вложить максимум сил, подготовиться как следует, и это начнётся уже в этом году, когда точно станет известна дата турнира.
Претенденты — это как слон в комнате. Все мы хотим туда попасть, пройти отбор и выиграть матч за титул. Я по-прежнему играю в шахматы, сейчас 2025 год, и моя цель всё та же — стать чемпионом мира. Конечно, это не просто.
Сейчас я представляю Team Liquid. Таков путь, по которому развивалась моя шахматная жизнь до сегодняшнего дня.
