TheStranger: $200-300К в год только на тренеров. Это правдоподобно?
Смотрите: нормальная ставка обычного, рядового, но квалифицированного тренера гроссмейстерского уровня в США 100 долларов в час, в Европе и России намного меньше (я почти не занимаюсь тренерской работой, это понаслышке). Допустим, даже 20 часов занятий в неделю (куда больше, надо же и самостоятельно работать), 1040 часов в год по $100 в час - 104 тысячи долларов. Разумеется, можно найти вполне хорошего тренера и за сумму куда меньшую, чем $100 в час. Не Касымджанова, понятно, так из пушек по воробьям стрелять вовсе не обязательно.
Но, конечно, красиво жить не запретишь. При наличии спонсоров понятие "откат" тоже никто не отменял, обычное дело.
не все любят заниматься онлайн, многие предпочитают живые сборы, желательно еще где-нить в тишине, покое и со свежим воздухом. говорят, ето еще и эффективнее. да и касым еще никому не вредил, вроде бы - так что если деньги есть, то траты могут быть примерно любыми.
з.ы. но список людей, которые рассмотрят проживание в полуквартале от вас пешком и полный рабочий день, будет довольно широким уже за 100к в год. так что это видимо кто-то на постоянку+гостевые сессии.
Тренеры вроде Долматов и Коцур, живет в Москве. $100-$150 в час. Американские гроссмейстеры из первой сотни нищие по сравнению с казахскими девочками. В целом очень неприятное впечатление от интервью, не от девочки или мамы даже, а от всей обстановки. Притом что всегда им сочуствовал после скандала с Соложенкиным.
TheStranger: $200-300К в год только на тренеров. Это правдоподобно?
Смотрите: нормальная ставка обычного, рядового, но квалифицированного тренера гроссмейстерского уровня в США 100 долларов в час, в Европе и России намного меньше (я почти не занимаюсь тренерской работой, это понаслышке). Допустим, даже 20 часов занятий в неделю (куда больше, надо же и самостоятельно работать), 1040 часов в год по $100 в час - 104 тысячи долларов. Разумеется, можно найти вполне хорошего тренера и за сумму куда меньшую, чем $100 в час. Не Касымджанова, понятно, так из пушек по воробьям стрелять вовсе не обязательно.
Но, конечно, красиво жить не запретишь. При наличии спонсоров понятие "откат" тоже никто не отменял, обычное дело.
Большой прогресс. Припоминаю Косинцевы жаловались, что второй сбор в год получить не могли.
Chasing Anand: Gukesh’s quest for Chess history BySusan Ninan, New Delhi
It appears almost inevitable that Gukesh D will go where no Indian chess player has gone in nearly four decades.
He is close to surpassing five-time world champion Viswanathan Anand, the man who defines chess in his country, in the published ratings — the first time an Indian is in reckoning to be ahead of Anand in the published ratings since July 1986. And the 17-year-old is awkwardly aware of the enormity of the achievement as the country’s No 1 chess player. After all, Anand is part of the reason Gukesh has come this far — he trains with the Westbridge Anand Chess academy.
Gukesh is the youngest player in the game’s history to cross an Elo rating of 2750 — a distinction previously held by world No 1 Magnus Carlsen. He’s also in with a fair shot to get into next year’s Candidates — the eight-player qualifying tournament for the World Championships. The Fide World Cup, which begins on July 30, will offer Candidates spots to its top three finishers, and Gukesh will be up against a stacked field that includes Carlsen, Fabiano Caruana, Ian Nepomniachtchi, and a galaxy of modern superstars.
Until early last year, these top players, Gukesh noticed, counted him as a “prospect”. “Now, they see me as a colleague, even rival, rather than a junior player. I feel like I’m part of the elite group.”
The gap between him and India’s highest-rated player for close to four decades now, Anand (2754 Elo, world No 9), has narrowed to just 3.1 points and Gukesh is ranked 11 in the world in the live standings.
“He’s my idol, my biggest hero,” he said of Anand. “So just to be able to cross him in the ratings at some point would be really nice. Of course, I’m nowhere close to his achievements.” Unlike Gukesh, who’s hustling his way through tournaments, Anand, now 53, is not exactly an active player and competes in barely a couple of rated events a year.
“2750 is a huge accomplishment,” said Anand. “It’s quite clear that at some point he might just shoot past me. I’ve been sensing it in the wind for a while now. It looks like it may happen this year. It’ll be huge. I’m quite relaxed about it, even proud. I think I’ll only know how I feel when it happens. To wake up one day and realise you’re not the No 1 rated player in India might be a funny feeling.”
The most perceptible spike in Gukesh’s growth trajectory happened at last year’s Chess Olympiad. He dazzled with eight wins in eight rounds, and earned an individual gold. It instantly separated him from the ultra-talented throng of fellow teen Indian Grandmasters (GM). “Surely the competition among us was a huge push. It’s one of the reasons why Indian chess is where it is right now. We train together, compete against each other and most of us are good friends. I hope it stays this way. I really enjoy it. In classical chess at least, I have pulled ahead quite a bit.”
And the rest are sure to keep up the chase.
R Praggnanandhaa recently crossed the 2700 Elo mark. Gukesh, though, sees Arjun Erigaisi (2710 Elo) as his closest acquaintance and prickliest rival. “We’re friends, but I try not to give away too much. Even a little information can be quite an advantage. I guess it’s the same for him too,” he said about Erigaisi.
A wrecking ball of a mischief-maker at home, Gukesh appears to be a Zen master at the board. But he’s aggressive and imaginative in his play, and sees the parallels with his personality. “It’s something (the link between his playing style and his personality) that fascinates me. I’ve heard stories of how people change their lifestyle to add something to their game. I’m still figuring out my style, I’ve consciously tried to change it a few times. Sometimes, it happens naturally. I’m adding layers to my game, trying to be less predictable. I know I’m being watched.”
Gukesh’s phenomenal rise is partly down to his work ethic and handling of losses, apart from his focus, belief and consistency through a packed calendar against a variety of opponents. Anand describes him as a “sponge who just keeps coming back for more”. Losses, until a few years ago, could render Gukesh inconsolable. “One loss would snowball into four more and I’d end up ruining a whole tournament,” he said. Now, after every bad result, he heads back to his hotel room and works out to tire his body before diving into preparation for the next game.
Gukesh attended full-time school only till Class 4. He spent his pre-teens travelling to tournaments around the world with his father Rajini Kanth, an ENT surgeon, chasing the title of youngest-ever GM, and sleeping in baggage claim areas at airports overnight to cut costs. Between his first International Master (IM) and final GM-norm (October 2017 to January 2019), he played a staggering 276 games and gained 189 Elo points.
Rajini Kanth’s former college mates crowd-funded part of their travel back then, since it was too much for the family to afford. “Even now I feel bad that right after Gukesh became the world’s second youngest GM, I had to ask him to sleep at the Madrid airport on our way to a Gibraltar tournament,” said Rajini Kanth. “He’s never complained.”
Towards the end of last year, Gukesh agreed to something he dislikes — take a break from tournaments. “For the first time, we exclusively focused on openings,” said long-time coach Vishnu Prasanna. “He’s a lot more objective now. Not the same desperate kid who chased the youngest GM title.”
In January 2019, aged 12 years, 7 months and 17 days, Gukesh became India’s youngest GM, beating Praggnanandhaa’s record. He missed Sergei Karjakin’s world record by just 17 days. “The youngest-ever GM sounded like a fancy thing,” said Gukesh. “But I realised after I became GM that the record really doesn’t mean much. Chasing it was pure misery. But it turned out to be a great life lesson — on how to handle expectations and critical moments. Although I regret putting myself under so much pressure, I still use the learnings.”
For lessons in sheer bloody-mindedness, he turns to Novak Djokovic.
“I can never forget how he (Djokovic) saved two match points to win the 2019 Wimbledon final (against Roger Federer),” Gukesh says.
He hopes to draw on it in the months and years ahead. “I want to play the Candidates, get to 2800 Elo, and of course, live the ultimate dream of becoming a world champion someday,” he said.
“Right now, I’m just loving waking up and thinking of the next tournament
and sleeping in baggage claim areas at airports overnight to cut costs
Да, я тоже, бывало, использовал этот лайфхак
Если между поздним прилётом и ранним вылетом всего несколько часов, нет никакого смысла тратиться на дорогие аэропортовские отели. С другой стороны, пассажирские залы крупных лоукост-аэропортов ночью часто переполнены, люди спят буквально на полу. А вот в зоне выдачи багажа тихо, спокойно и просторно. Правда, в некоторых аэропортах оттуда выгоняют, но это скорее исключение.
Очень горжусь своим 11-летним учеником Эйданом Бейкером, который разделил второе место в группе Chicago Open до 2100 и выиграл приятный приз 1500$! Тяжелая работа окупается!
У меня есть несколько неприятных воспоминаний, связанных с шахматными турнирами. Самое худшее — не из моего личного опыта, конечно — это скандал с читерством в сборной Франции. Хотя речь шла не обо всей команде, а об одном игроке и капитане команды, который, к тому же, был тогда моим тренером. Это, по сути, был первый громкий случай читерства. Сейчас об этом говорят чаще, и это реальная угроза для шахмат, но тогда, будучи так близко к людям, которые оказались в этом замешаны, для меня это было очень неприятным и неожиданным ударом.
Если говорить о шахматных воспоминаниях, то, конечно, были моменты сомнений, периоды, когда ничего не получалось. Наверное, самое разочаровывающее — это чемпионат мира по блицу в 2015 году. Я шёл первым с отрывом, по-моему, в полтора очка за четыре тура до конца. Но я очень нервничал, проиграл две партии подряд и в итоге занял только второе место. Хотя второе — это неплохо, но я чувствовал себя ужасно. И мне было особенно приятно, когда я смог преодолеть это в 2021 году.
Вообще, серии поражений — это всегда неприятно. Хотя иногда это и полезный «пинок под зад», так сказать. Такие моменты заставляли меня работать больше, с большей страстью и интенсивностью, потому что раньше я часто был скорее реактивным игроком, чем проактивным. Так что мне время от времени были нужны такие «пинки» для мотивации.
Помню ещё один период — это был 2015 год. Тогда я выступал не очень хорошо, особенно в одном турнире. Всего за три месяца до этого я входил в топ-10 мира, но потом потерял 50 рейтинговых очков всего за три месяца. Особенно плохо я сыграл в последнем турнире того периода — четыре поражения подряд. Это как раз было время, когда я начал работать с Этьеном Бакро. К счастью, наша работа довольно быстро начала приносить плоды — уже через полгода я вернул все потерянные очки, а потом даже набрал больше.
Что будет дальше — посмотрим. Всё зависит от того, как я буду играть в ближайшие годы. Думаю, у меня ещё есть время. Посмотрим, как пойдут дела. Конечно, я надеюсь оставить более заметный след в истории шахмат. Я всё ещё хочу чего-то добиться — может быть, сыграть матч за звание чемпиона мира, может быть, выиграть ещё чемпионаты мира по рапиду или блицу, и вообще — завоевать больше титулов.
Если бы моя карьера закончилась сейчас, я всё равно был бы одним из сильнейших игроков своего поколения — это точно. Я входил в топ-7 рейтинга, преодолел отметку в 2800, выигрывал крупные турниры — и всё это в эпоху Магнуса Карлсена, Фабиано Каруаны, Левона Ароняна и других выдающихся игроков. Это было нелегко. Но я надеюсь оставить ещё больший след.
С кем бы я мог себя сравнить из игроков прошлого? Трудно сказать точно, но, возможно, с кем-то вроде Лайоша Портиша — очень сильного, но недооценённого шахматиста. Что касается моих партий — я провёл несколько по-настоящему хороших, иногда с очень мощной атакующей игрой. Думаю, это тоже часть моего шахматного «наследия».
Я бы не стал тем, кем являюсь сейчас, без всего этого опыта. Всё, что со мной произошло — особенно ошибки — сформировало меня как личность и как шахматиста. Без них я бы не стал собой. За последние десять лет многое изменилось, и мне интересно — кем я буду ещё через десять. Может быть, я всё ещё буду играть. Моя цель — оставаться профессионалом, пока я конкурентоспособен. Я хочу приезжать на турниры и понимать, что могу бороться за победу, выигрывать партии, выигрывать турниры.
В прошлом году я, может, и не выиграл турниров, но и не проиграл ни одной партии. Играл хорошо, ощущал, что на равных, а иногда и сильнее своих соперников — по крайней мере, за доской. И пока я это чувствую, пока есть страсть — я буду играть. Конечно, десять лет — это большой срок. Может быть, через десять лет я уже не буду шахматистом.
Может быть, я и дальше буду частью шахматного мира — например, в роли тренера или секунданта. Это не то, что мне совершенно естественно, но я думаю, это возможно. За 10 лет можно многому научиться и адаптироваться. А может быть, я буду заниматься чем-то совершенно другим. Одно я знаю точно: когда завершу шахматную карьеру, хочу заняться хайкингом — походами в горы.
Просто сейчас у меня нет на это времени, но в отпуске я всегда предпочитаю горы пляжу. Я человек гор. Иногда мне нужно быть среди людей, на каких-то встречах, в общении, а иногда мне необходимо побыть одному наедине со своими мыслями — и для этого горы подходят идеально. Это то, что я бы действительно с удовольствием делал.
Мне кажется, у широкой публики до сих пор слишком серьёзный образ шахмат. Хотя сейчас всё начинает меняться: появилось больше видео, закулисных съёмок, стримеры, вроде Хикару, показывают, что жизнь шахматистов — это не только сплошная учёба и дисциплина. Люди забывают, что мы обычные люди. Да, некоторые игроки одержимы шахматами, но это не про меня. Хотя даже те, кто буквально живёт шахматами, иногда тоже находят способ разрядиться.
Это, в целом, абсолютно нормально. Во время турниров мы испытываем такую когнитивную нагрузку, что после партии, а особенно после всего турнира, просто необходимо как-то «выпустить пар». У каждого свой способ: кто-то занимается спортом, кто-то играет в карты, кто-то ходит в казино — вариантов масса. Но всем нам нужно хоть как-то отдохнуть от шахматной доски и дать мозгу перезагрузиться.
Я думаю, чего публика точно не знает обо мне — так это то, что я очень хорошо контролирую свои эмоции, как положительные, так и отрицательные. Они у меня, конечно, есть — я и злюсь, и расстраиваюсь, и радуюсь — но внешне это почти не проявляется. И это не специально — просто привычка.
Да, я несколько раз думал о том, чтобы завершить карьеру. Первый раз — конечно, после читерского скандала во французской сборной. Потом у меня пошли плохие результаты, и я был, честно говоря, просто в бешенстве — серьёзно зол на всю ситуацию. Я не знал, могу ли дальше доверять шахматному миру. Ведь это были люди, которых я хорошо знал, и я даже не подозревал, что они обманывают. Тогда я подумал: если так себя ведут близкие мне люди, что могут делать те, кого я вообще не знаю?
В последние годы такие мысли тоже возникали — снова поднималась тема читерства, и в целом накапливалась усталость от профессии шахматиста. Но всё это не было настолько драматично, и я рад, что смог это преодолеть.
Что касается читерства — сейчас я отношусь к этому философски. Такое, к сожалению, происходит во всех крупных видах спорта — будь то допинг или какие-то механические вмешательства. В шахматах это тоже случается. Это значит, что нужно просто усложнять жизнь тем, кто хочет обмануть — вводить новые меры и делать всё возможное, чтобы читерить было максимально трудно. В этом направлении уже сделаны хорошие шаги.
Если бы у меня была суперспособность для улучшения игры, я бы хотел уметь заглядывать в подготовку соперника. Это, пожалуй, лучшее, что может быть для шахматиста — и тогда ты уже вряд ли сыграешь плохо. Но если говорить о чём-то более честном — то я бы выбрал способность к гиперфокусировке: полностью отрешиться от всего постороннего и сосредоточиться только на партии. У меня такое бывало, но очень редко — обычно в голове всё равно какие-то отвлекающие мысли. Вот, например, Каспаров, как мне кажется, был способен на такой гиперфокус. Про Магнуса не уверен, но иногда он тоже это показывает. Фабиано, конечно, в партиях максимально сосредоточен.
Но в чём я точно уверен — сейчас становится всё больше турниров по рапиду, и это хорошо. Но даже в классических шахматах, я считаю, пора что-то менять. Необходимо ускорять классические партии и, возможно, сделать так, чтобы можно было играть по две партии в день. То есть укоротить контроль времени. Классические партии по шесть часов — это уже анахронизм.
На мой взгляд, классическая партия должна длиться максимум три часа. Тогда реально играть по две партии в день. Это, конечно, испытание для игроков, но и зрителям будет интереснее.
Наверное, самое точное высказывание о шахматах — это что они как боксерский поединок в голове. Ты сражаешься не только с соперником, но и с собой: со своими мыслями, сомнениями, страхами. Во время партии неизбежно случаются ошибки, что-то идёт не по плану, и тогда приходится бороться — находить силы, собираться, снова наносить «удары».
Я не думаю, что шахматы как-то глубоко отражают человеческую природу, потому что, например, я — совершенно разный человек на доске и в жизни. И думаю, у многих так. Я не слишком глубоко об этом задумывался, но для таких, как я, шахматы просто проявляют и усиливают соревновательную сторону характера, которая в обычной жизни не всегда очевидна.
Конечно, во время классической партии у меня в голове много мыслей — особенно когда она длится шесть часов. Невозможно всё это время думать только о шахматах. Даже когда мой ход, я могу вдруг вспомнить какую-нибудь песню, футбольный или баскетбольный матч, который смотрел накануне. Или, что смешно, иногда в голову вдруг приходит дурацкая шутка, которую я сказал несколько месяцев назад. Проходит пара минут, я смотрю на часы, понимаю, что выпал на 3–4 минуты, и возвращаюсь в игру.
Но, опять же, шесть часов — это слишком долго, не каждый может держать концентрацию всё это время. Я — точно не могу.
В детстве я, конечно, плакал после проигранных партий. Но в последний раз, наверное, лет 15–20 назад — даже не вспомню уже, по какому поводу.
Страх? Прямо чтобы по-настоящему бояться — нет, такого не было. Иногда я излишне волнуюсь, стараюсь всё распланировать, чтобы избежать неприятных ситуаций. Но чтобы прям действительно испугаться — такого, кажется, не случалось.
Журналист:
Здравствуйте! Сегодня с нами гроссмейстер Сергей Мовсесян — один из официальных комментаторов второго турнира Dola Trophy Pacino Grand Expo. Сергей ранее входил в десятку сильнейших шахматистов мира, его максимальный рейтинг составлял 2751, он занимал 10-е место в мировом рейтинге. Прежде чем мы перейдём к вашей шахматной карьере, расскажите, каковы ваши впечатления от участия в этом турнире в качестве комментатора?
Сергей Мовсесян:
Здравствуйте! Спасибо, что напомнили о хороших моментах моей карьеры. Да, я уже второй раз здесь — меня приглашали и в прошлом году. Мне очень нравится это место, иначе я бы сюда не вернулся. Это один из самых приятных турниров, на которых я бывал. Сейчас я не играю, но роль комментатора, пожалуй, делает происходящее даже более интересным для меня.
Журналист:
Вы очень сильный шахматист, а состав участников здесь действительно впечатляющий. Как вы оцениваете общий уровень турнира?
Сергей Мовсесян:
Иногда в открытых турнирах можно увидеть, что первые посевы имеют рейтинг около 2700, и здесь мы видим не только таких игроков, но и целую группу очень перспективных юных шахматистов — пока с не очень высокими рейтингами, но за ними, я уверен, будущее. Турнир действительно очень жёсткий, и фавориты это уже ощутили. Посмотрим, как всё сложится. Честно говоря, я и сам был бы рад сыграть здесь.
Журналист:
Вы играли и побеждали во многих турнирах, но давайте начнём с чемпионатов мира. В 1997 году вы, насколько я знаю, дошли до четвертьфинала, где уступили Владимиру Акопяну. Потом вы участвовали ещё в трёх чемпионатах. Расскажите немного об этом опыте.
Сергей Мовсесян:
Кажется, это всё-таки было в 1999 году, в Лас-Вегасе — это был мой лучший результат. Тогда чемпионаты мира проводились по нокаут-системе, похожей на нынешний формат Кубка мира. Конечно, это отличается от классического формата матчей за звание чемпиона мира, который, как мне кажется, объективно сложнее. Но нокаут-турниры мне всегда нравились: в них было больше шансов для большего числа игроков. Лас-Вегас оставил очень хорошие воспоминания. Наверное, с небольшим везением я мог бы пройти дальше, но в нокауте всегда есть элемент случайности.
Журналист:
Вы представляли четыре страны в течение своей карьеры — Чехию, Словакию, Грузию и совсем недавно Армению, вашу историческую родину. Насколько это было сложно или, наоборот, естественно — менять федерации?
Сергей Мовсесян:
Да, ситуация действительно необычная. Но в моём случае всё складывалось, можно сказать, логично. Я родился и вырос в Грузии, в армянской семье, и начинал играть за Грузию — это были юношеские соревнования. Последний такой турнир, если не ошибаюсь, был в 1994 году, чемпионат мира среди юниоров. Потом моя семья переехала в Чехию, и стало естественно представлять уже её. С тех пор я живу в Праге. Позже, из-за бюрократических трудностей — я не мог получить чешское гражданство — возникли сложности с поездками. И тогда появилась возможность представлять Словакию...
Журналист :
Вы играли во многих турнирах и, как я понимаю, до сих пор у вас остались хорошие связи. Расскажите, пожалуйста, как сложился ваш путь — вы ведь были капитаном и тренером открытой сборной Словакии с 2019 по 2024 год?
Сергей Мовсесян :
Да, всё верно. У меня действительно остались хорошие связи в шахматном мире. С 2019 года и до этого года я был тренером и капитаном открытой сборной Словакии. Тогда же я получил словацкий паспорт и гражданство. Возможно, это звучит не совсем логично, но я представлял и Словакию на международной арене.
А в 2011 году ситуация в Шахматной федерации Словакии немного изменилась, и я получил возможность выступать за Армению — страну, откуда происходят мои предки. Почти вся моя семья армянского происхождения. Армянская сборная уже тогда была невероятно сильной, и это было, можно сказать, логичное решение для меня. Хотя, вероятно, на этом моя «счётная книга федераций» и закроется — по многим причинам.
Журналист:
Вы стали чемпионом Чехии в 1998 году. Какие воспоминания остались от того турнира?
Мовсесян:
О, это было довольно давно, но да, я хорошо помню. Хотя в чемпионатах не всегда участвовали все сильнейшие игроки, тот турнир был достаточно представительным. Это, пожалуй, один из моих лучших турниров по качеству игры: я выиграл много партий. Некоторые ничьи я, признаюсь, делал сознательно — чтобы сберечь энергию. Но в тех партиях, где хотел победить, мне удавалось добиться результата. Это был почти идеальный турнир по исполнению.
Журналист:
В 2002 и 2007 годах вы выигрывали чемпионат Словакии. А в 2002-м также стали чемпионом Европы по блицу. Поделитесь воспоминаниями?
Мовсесян:
2002 год был интересным — я только что сменил федерацию и стал выступать за Словакию. Одним из первых турниров под новым флагом стал чемпионат Европы по рапиду и блицу на Крите. В блице я выиграл золото, а в рапиде — поделил 1–2 место и получил серебро. Это был запоминающийся опыт. Конечно, тогда европейские чемпионаты только набирали обороты, и состав участников, возможно, был не таким сильным, как сегодня, но золотая медаль есть золотая медаль. Спасибо вам, кстати, за то, что напомнили — я уже стал забывать некоторые моменты тех лет.
Журналист:
Вы побеждали в ряде престижных турниров: в Карловых Варах, на Мемориале Чигорина в 2007-м, и особенно в турнире, который тогда спонсировала компания KORAS. В том турнире вы обошли таких игроков, как Этьен Бакро и Найджел Шорт. Что помните об этом?
Мовсесян:
Играть в Вейк-ан-Зее — это особенное событие для любого шахматиста. Я был очень рад получить приглашение, пусть и в так называемую группу «B» или как её иногда называли — общую. Поле было очень сильным, и у меня не было больших ожиданий, я даже не рассчитывал на победу. Но турнир сложился для меня очень удачно, и в итоге я выиграл и квалифицировался в «группу A» — мечту каждого шахматиста. И уже там мне удалось побороться за первое место и финишировать всего в пол-очка от победителя. Это был незабываемый опыт.
Журналист:
Потрясающе. А ещё вы завоевали серебро на чемпионате Европы в 2008 году после тай-брейка, а в 2013 году стали чемпионом. Расскажите, пожалуйста, об этих турнирах.
Сергей Мовсесян:
Да, серебро, пожалуй, — моя лучшая награда на чемпионате Европы. Победа в 2013-м, конечно, очень важна, но всё же первое серебро в 2008 году запомнилось особенно. Это был примерно тот же период, когда я успешно выступал в Вейк-ан-Зее, на Мемориале Чигорина, в Карловых Варах — такая серия удачных турниров. Я действительно наслаждался игрой — как тогда, так и сейчас, хотя, конечно, тогда всё было связано с хорошими результатами.
Тай-брейк на чемпионате Европы был очень напряжённым. Мне пришлось выиграть три матча, чтобы занять второе место, так как чемпион уже был определён по результатам основного турнира. Это, безусловно, одно из тех приятных воспоминаний, к которым иногда возвращаешься.
Журналист:
В 2009 году вы достигли рейтинга 2751 и стали 10-м в мировом рейтинге. Расскажите, как вы этого добились: у вас был тренер или вы работали самостоятельно?
Мовсесян:
Честно говоря, в этом плане я, наверное, был исключением — я не работал с большим количеством людей. У меня не было постоянного тренера даже в юношеские годы. У меня был один наставник, который помог мне стать шахматистом и, как он в шутку говорил, научил меня работать самостоятельно — что, конечно, очень важно для шахматиста.
По сути, я всегда искал собственный путь — как в дебютной подготовке, так и в общем подходе к игре. Так что большинство успехов, включая пик рейтинга, были достигнуты в основном благодаря самостоятельной работе. Для меня самого это было немного неожиданно, ведь я тогда был не совсем юным — мне было немного за 30. Обычно в этом возрасте уже не случается резких скачков рейтинга, но я нашёл определённую гармонию в своей игре, и это было очень приятно.
Правда, я был в топ-10 только один раз и, к сожалению, не смог удержаться там надолго. Хотя мой рейтинг держался выше 2700 какое-то время, но поддерживать его было крайне тяжело, потому что я почти не получал приглашений на крупные круговые турниры. А там, где играл, результаты уже были не столь выдающимися. Тем не менее, я благодарен за эту возможность — как говорится, теперь это часть моего резюме.
Журналист:
Я узнал, что вы говорите на восьми языках. Можете рассказать, на каких именно?
Мовсесян:
Мне повезло родиться в многоязычной среде. Тбилиси — очень интернациональный город. Я вырос ещё в Советском Союзе, и, конечно, русским языком мы пользовались с детства — образование, книги, всё было на русском. Но, как я уже говорил, моя семья армянская, так что мы дома говорили и на армянском. Кроме того, моя бабушка была грузинкой, так что и грузинский язык был рядом с самого начала. Эти три языка — русский, армянский и грузинский — я знал с детства.
Потом я добавил английский. После переезда в Чехию — чешский. Словацкий, конечно, очень похож на чешский, но есть и отличия. Я выучил также польский. А когда долгое время играл за клуб «Босна» из Сараево, то освоил язык, на котором говорят в Сербии, Хорватии, Боснии, Словении и Северной Македонии. Я не разделяю их строго — считаю их одним языком. Примерно так и набралось восемь языков. Думаю, это не так уж и много.
Сергей Мовсесян: Вообще, единственный язык, который я изучал серьёзно — с грамматикой, правилами и так далее — это английский. У меня была большая удача: в детстве, ещё в Грузии, мне попалась отличная учительница по английскому. Она действительно дала мне прекрасную базу.
Остальные языки пришли более естественным путём. Когда я ездил на турниры, просто старался понять и подстроиться под местных. Похоже, у меня хороший музыкальный слух — я легко улавливаю правильное произношение, а хорошая память тоже помогает. Если честно, ни один другой язык я не учил так основательно, как английский — всё остальное пришло из практики, в живом общении.
Журналист:
Ваша жена Юлия — гроссмейстер среди женщин. Расскажите, как вы познакомились и как всё сложилось?
Мовсесян:
Было бы удивительно, если бы мы не встретились на шахматном турнире — конечно же, именно там мы и познакомились. Она родом из России, но уже много лет живёт в Чехии и представляет Чехию. Сильный гроссмейстер. Шахматы всегда были частью моей жизни, и теперь — жизни моей семьи: мой сын Габриэль тоже начал играть в шахматы и уже получает удовольствие от шахматных мероприятий.
Журналист:
Вы участвуете в разных лигах — в Германии, Чехии, Словакии. Также вы тренер ФИДЕ. А чем ещё занимаетесь помимо шахмат?
Мовсесян:
Да, как вы упомянули, я играю в клубных лигах, иногда выступаю в роли комментатора на турнирах. Свободного времени не так много, поэтому на что-то другое остаётся мало пространства. Но одно из моих главных увлечений — спорт. Я люблю смотреть футбол, слежу за многими европейскими лигами. Также люблю хоккей — это очень популярный вид спорта в Чехии, но мне он нравился ещё до переезда туда.
А ещё у меня семилетний сын — думаю, вы сами понимаете, что времени у меня не так много. Сейчас я тренирую немного больше, чем раньше, и играю чуть меньше. Уже не так активно участвую в индивидуальных турнирах, но всё ещё стараюсь помогать своим командам в клубных соревнованиях.
Журналист:
Раз уж вы упомянули футбол — за какую команду болеете?
Мовсесян:
Тут всё просто — две команды, которым я симпатизирую с детства: Real Madrid и Manchester United.
Журналист:
Какие у вас ближайшие планы?
Мовсесян:
После завершения этого турнира у меня, наконец, будет немного свободного времени, которое я проведу с семьёй. Как тренеру, у которого есть обязательства перед учениками, сложно найти время для отдыха. Мы, возможно, поедем на турнир в Пардубице — там до сих пор живут мои родители, и я сам когда-то начинал играть именно на этом турнире. Скорее всего, это будет короткий визит.
В августе, думаю, шахмат будет немного меньше. А вот потом…
